Итак если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него
Мф 7:11

Про колониста, который бесчинствовал против всей колонии из Педагогической поэмы Макаренко , главы 23 и 24

 Недели через две я позвал Семена и сказал просто: 
   - Вот доверенность. Получишь в финотделе пятьсот рублей. 
   Семен открыл рот и глаза, побледнел и посерел, неловко сказал. 
   - Пятьсот рублей? И что? 
   - Больше ничего, - ответил я, заглядывая в ящик стола, - привезешь их мне. 
   - Ехать верхом? 
   - Верхом, конечно. Вот револьвер на всякий случай. Я передал Семену тот самый револьвер, который осенью вытащил из-за пояса Митягина, с теми же тремя патронами. Карабанов машинально взял револьвер в руки, дико посмотрел на него, быстрым движением сунул в карман и, ничего больше не сказав, вышел из комнаты. Через десять минут я услышал треск подков по мостовой: мимо моего окна карьером пролетел всадник. 
   Перед вечером Семен вошел в кабинет, подпоясанный, в коротком полушубке кузнеца, стройный и тонкий, но сумрачный. Он молча выложил на стол пачку кредиток и револьвер. 
   Я взял пачку в руки и спросил самым безразличным и невыразительным голосом, на какой только был способен: 
   - Ты считал? 
   - Считал. 
   Я небрежно бросил пачку в ящик. 
   - Спасибо, что потрудился. Иди обедать. Карабанов для чего-то передвинул слева направо пояс на полушубке, метнулся по комнате, но сказал тихо: 
   - Добре. И вышел. 
   Прошло две недели. Семен, встречаясь со мной, здоровался несколько угрюмо, как будто меня стеснялся. Так же угрюмо он выслушал мое новое приказание: 
   - Поезжай, получи две тысячи рублей. Он долго и негодующе смотрел на меня, засовывая в карман браунинг, потом сказал, подчеркивая каждое слово: 
   - Две тысячи? А если я не привезу денег? Я сорвался с места и заорал на него: 
   - Пожалуйста, без идиотских разговоров! Тебе дают поручение, ступай и сделай. Нечего "психологию" разыгрывать!
   Карабанов дернул плечом и прошептал неопределенно: 
   - Ну, что ж... 
   Привезя деньги, он пристал ко мне: 
   - Посчитайте. 
   - Зачем? 
   - Посчитайте, я вас прошу! 
   - Да ведь ты считал? 
   - Посчитайте, я вам кажу. 
   - Отстань! 
   Он схватил себя за горло, как будто его что-то душило, потом рванул воротник и зашатался. 
   - Вы надо мною издеваетесь! Не может быть, чтобы вы мне так доверяли. Не может быть! Чуете? Не может быть! Вы нарочно рискуете, я знаю, нарочно... 
   Он задохнулся и сел на стул. 
   - Мне приходится дорого платить за твою услугу. 
   - Чем платить? - рванулся Семен. 
   - А вот наблюдать твою истерику. 
   Семен схватился за подоконник и прорычал: 
   - Антон Семенович! 
   - Ну, чего ты? - уже немного испугался я. 
   - Если бы вы знали! Если бы вы только знали! Я ото дорогою скакав и думаю: хоть бы бог был на свете. Хоть бы бог послал кого-нибудь, чтоб ото лесом кто-нибудь набросился на меня... Пусть бы десяток, чи там сколько... я не знаю. Я стрелял бы, зубами кусав бы, рвал, как собака, аж пока убили бы... И, знаете, чуть не плачу. И знаю ж: вы отут сидите и думаете: чи привезет, чи не привезет? Вы ж рисковали, правда? 
   - Ты чудак, Семен! С деньгами всегда риск. В колонию доставить пачку денег без риска нельзя. Но я думал так: если Ты будешь возить деньги, то риска меньше. Ты молодой, сильный, прекрасно ездишь верхом, ты от всяких бандитов удерешь, а меня они легко поймают. 
   Семен радостно прищурил один глаз: 
   - Ой, и хитрый же вы, Антон Семенович! 
   - Да чего мне хитрить? Теперь ты знаешь, как получать деньги, и дальше будешь получать. Никакой хитрости. Я ничего не боюсь. Я знаю: ты человек такой же честный, как и я. Я это и раньше знал, разве ты этого не видел? 
   - Нет, я думал, что вы этого не знали, - сказал Семен, вышел из кабинета и заорал на всю колонию: 
   Вылиталы орлы 
   З-за крутой горы, 
   Вылиталы, гуркоталы 
   Роскоши шукалы.

Мне кажется,  Бог именно так разговаривает со мной довольно часто.  И с каждым,  кто принял Христа своим Спасителем